Тишину нарушил хлопок, а через мгновенье окрестности осветились огнём осветительной ракеты. Судя по траектории, она была выпущена в некотором отдалении, но в мою сторону. Аборигены все как один уставились на снижавшийся яркий объект, а я стал сильнее вжиматься в стену, с удивлением обнаружив, что та поддаётся. Сначала в приоткрывшееся слуховое окно проскользнула моя рука, затем плечо, а потом я и сам заглянул в полумрак комнаты. Насколько я успел в тающем свете рассмотреть помещение, оно было пусто — вернее, не занято никем живым или мёртвым. Но когда огонь погас, тьма сгустилась с новой силой, и вместе с ней пришёл страх. Хотя другого пути уже не было.

Я вдавил линзу фонарика в ладонь и нажал кнопку. Кисть засветилась. Я нажал снова, и интенсивность свечения упала. После третьего щелчка мне показалось, что фонарь выключился, однако когда я отвёл его от руки, выяснилось, что тот светит тусклым красным светом. Попав в незнакомое помещение, первым делом я захотел оглядеться; в слабом луче тактического фонаря предстала комната, квадратов десять, служившая, похоже, гостиной, кухней и столовой. В стене напротив зиял дверной проём, куда свет не доставал. От этого становилось жутковато. Я выставил на всякий случай впереди себя рюкзак и медленно двинулся в чёрный прямоугольник. Здесь была спальня: две кровати, шкаф и полки на стенах. На уровне выше человеческого роста — пара узких горизонтальных окон. Глаза привыкли к темноте, с улицы проникало немного лунного света, и я выключил фонарь.

Усевшись в углу комнаты на пол, я какое-то время сидел без движения и, казалось, без сознания. Адреналин схлынул, и я в полной мере ощутил всю тяжесть полученных впечатлений и травм. Если бы не начавшая неметь распухшая в ботинке нога, я бы мог просидеть так до утра. Но нужно было продолжать бороться. Пришло время подробно исследовать содержимое рюкзака. Большим подарком стал фонарь с режимом «невидимого» со стороны красного свечения. Чуть ранее я обнаружил в рюкзаке гидратор, который уже наполовину опустошил. А теперь было бы неплохо подлататься и перекусить.

Аптечка нашлась сразу, но на изучение её содержимого и инструкции ушло не меньше получаса. В итоге я чуть ли не целиком обтёрся влажными стерильными салфетками, затем засыпал ссадину на руке антисептическим порошком. Непослушными пальцами нащупал рассечение на затылке, которое получил ещё при выпадении из лодки. Возможно, оно и спасло меня от быстрой смерти. Но сейчас рана покрылась грубой коркой, из-под которой что-то сочилось. Как мог, я промыл повреждение, промокнул салфеткой и покрыл толстым слоем жидкого бинта.

Напоследок я наложил на ступню охлаждающую повязку, закинул в рот часть аварийного пищевого рациона, выпил таблетку анальгетика от неутихающей головной боли и просто отключился.

Все стрелки часов указывали на три, когда я проснулся, как вначале показалось, от холода. Я так и проспал сидя всё это время, отчего тело затекло и конечности отказывались слушаться.

Когда я немного пришёл в себя, то сразу оценил степень сгустившейся темноты вокруг и… странную вибрацию. Я ещё валялся на полу в приступе парестезии после онемения ног, когда всё отчётливей стал ощущать эти периодические земные толчки. Словно нечто очень большое передвигалось тяжёлой поступью по улице за стеной.

Я так и лежал, прислушиваясь и глядя в непроглядную тьму, как вдруг всё стихло — нечто прекратило движение. Оно было близко. Настолько близко, что я расслышал его дыхание. Словно дыхание самой смерти, клокочущее сухое сипение, заставлявшее сердце и лёгкие сокращаться чаще, а мышцы — цепенеть.

Я стал судорожно шарить вокруг в поисках фонаря, тщательно опознавая пальцами каждый предмет. Попадались упаковки и их обрывки, мультитул, моток паракорда, цилиндры сигнальных патронов и прочие бесполезные в данный момент вещи. Но фонарь, который должен был находиться на расстоянии не дальше вытянутой руки, как в воду канул.

Вдруг комната немного осветилась странным бирюзовым светом, проникшим через узкие окна. Я не стал тратить время на изучение его природы, а сразу отыскал взглядом то, что так хотел разглядеть в темноте, — узкую деревянную лестницу, прикреплённую к стене и поднимавшуюся к люку в потолке.

Иррациональный ужас, вызванный присутствием чего-то неведомого, заставил меня буквально лезть на стену. Я поднялся при помощи лишь трёх конечностей, поскольку боль в ступне не позволяла полноценно пользоваться одной ногой. Перед своим манёвром я только и успел, что стиснув зубы натянуть на неё полностью расшнурованный ботинок.

Собирать распотрошённый с вечера рюкзак я не решился и по шаткой лесенке взобрался на низкий чердак уже совсем «сухим» — без каких-либо средств для выживания. Свечение попадало и сюда, но затворив за собой квадратную дверцу люка, я почувствовал себя в чуть большей безопасности. Я положил голову на сцепленные пальцы рук и просто стал слушать. Несколько мучительных минут вслушивался в неразборчивые звуки с улицы, прежде чем свет погас, а ещё через мгновение нечто пришло в движение и такой же тяжёлой поступью удалилось прочь.

Это был бред. Сейчас я не мог сказать точно, воспринимаю окружающую действительность адекватно или схожу с ума. Самое страшное, что душевнобольной человек не понимает своего состояния, ему кажется, что он нормальный. Как уловить пересечение той жуткой границы, возврата из-за которой нет?

Начало светать, когда ожил мой коммуникатор, сообщив об этом слабой вибрацией. В центре, похоже, получили мои краткие отчёт и выводы, потому как «ангел» написала только: «Жди вертолёт через час! Ничего не предпринимай! Сообщи текущую обстановку».

Чтобы оценить обстановку, мне пришлось подниматься ещё выше, на саму крышу, ради чего, собственно, я и пробирался именно к данному строению. Появившаяся связь и вместе с ней надежда на спасение придали сил.

Я не ошибся в выборе места — с этой точки вся деревня была как на ладони. Только на небольшом отдалении — я не поверил своим глазам — высилось здание, увенчанное главным христианским символом. Оно было одним из немногих строений с двускатной крышей, а на коньке располагался накренившийся крест. Больше ничего необычного я не обнаружил: какая-либо возможная активность скрывалась в домах и узких улочках. Правда, я получил хороший ориентир в виде приметной церкви, от которой я находился, судя по солнцу, строго на западе.

Минуты потянулись одна за другой. Я лежал за высоким бортиком и даже не шевелился — намечался конец затянувшегося кошмара. Стоило бы радоваться, но эмоции покинули меня, хотя потребности и инстинкты всё же сохранились. Справив кое-как лёжа малую нужду, я обратил внимание на тёмный цвет мочи, что говорило о повышенной обезвоженности организма, да и просто хотелось промочить горло.

В комнате подо мной остался гидратор с не менее чем литром воды, однако рисковать только для того, чтобы утолить жажду, когда спасение уже близко, я не собирался. Но тут мозг подкинул мне дополнительную причину спуститься: помимо прочих полезных вещей в комплекте для выживания имелись три пиротехнических устройства — сигнальная ракетница, фальшфейер и дымовая шашка. Они могли существенно упростить моё обнаружение с вертолёта, и я, тихо матерясь, полез в люк.

В комнатах царили полумрак и тишина. По полу стелилась ночная прохлада. Я собрал в рюкзак все вещи, включая использованные салфетки и упаковки от лекарств и продуктов. Не хотелось оставлять следы. И я как раз стирал со стены свою кровь, когда входная дверь скрипнула.

Я автоматически закинул рюкзак за спину и застыл. Кто бы то ни был, я нахожусь в замкнутом пространстве, без средств самообороны и вариантов отступления. Единственный путь сейчас — наверх, но лестница расположена сразу напротив прохода; бросившись к ней, я повернусь к врагу спиной и гарантированно сделаюсь лёгкой добычей. А в том, что в дом зашёл именно враг, я не сомневался. Убежище стало ловушкой, просто потому что я не удосужился вчера проверить и при необходимости заблокировать входную дверь.